Пробный вариант ЕГЭ по русскому 2025 от 07 Ноября

(1) Основным сырьём для производства бумаги является древесная целлюлоза. (2) Для изготовления дешёвой газетной бумаги используют экономичный способ получения целлюлозы – механический: на деревообрабатывающем предприятии лесоматериалы измельчают до крошки, <…> смешивают с водой. (3) Бумагу же высокого качества делают из целлюлозы, полученной химическим способом: деревянный брус режут на малые щепы, затем их погружают в химический раствор и нагревают под давлением.

Экология – это наука о взаимодействии живых организмов и их сообществ между собой и со средой, в которой они обитают. Эти взаимоотношения изучают самые разные науки: биология и химия, астрономия и космология, математика и философия. <…> они вносят свой вклад в экологию, которая сегодня разделилась на ряд самостоятельных дисциплин: общую экологию, агроэкологию, гидроэкологию, экологию человека и т.д. Активно формируется в наши дни экология культуры, или духовная экология. Конечно, между экологией природы и экологией культуры не может быть непроходимой пропасти, вместе с тем между ними есть большое различие. Утраты в природе до известных пределов восстановимы. Иное дело – ценности культурные и нравственные. Они или восстанавливаются с большим трудом, или вовсе исчезают, как, скажем, разрушенные памятники, сгоревшие книги, рукописи… Если культура – это совокупность достижений общества в области науки, просвещения, искусства, то закрепляются эти достижения, как правило, в языке, в Слове. Возникнув на определённом историческом этапе, литературный язык сам по себе служит свидетельством уровня духовного развития народа, общества. Как всякое живое на Земле не может мириться со своей смертью, так и живая нация не может смириться с деградацией своего языка. Ведь язык – это и основа национальной памяти, и ключ к пониманию духовного мира, своего и чужого.

(1) В регуляции частоты сердечных сокращений в организме человека ключевую роль играет нервная система, в том числе блуждающий нерв. (2) <…> центральная нервная система человека, работая автоматически, заставляет сердце сокращаться в нужном ритме даже во время сна. (3) Особенностью работы нервной системы является то, что одна группа нервов ускоряет сердцебиение, другая же замедляет его, действуя как своеобразный тормоз.

(1) Толстой вошёл в мою жизнь, не представившись. (2) Мы с ним уже активно общались, а я всё ещё не подозревал, с кем имею дело.

(3) Мне было лет двенадцать, то есть после войны прошло около двух лет, когда маму на лето назначили директором пионерского лагеря. (4) И однажды к нашему дому подвезли на грузовичке и горой вывалили в комнате прямо на пол книги – основательно бывшие в употреблении, но весьма разнообразные по тематике. (5) Кто-то заранее побеспокоился, не без маминого, думаю, участия, чтобы для детей была создана библиотека.

(6) «Ваше любимое занятие?» – (7) «Рыться в книгах». (8) Это и про меня. (9) Тогда, в детстве, тоже рылся. (10) Пока в один счастливый момент не выудил из этой горы потрёпанный кирпичик: тонкая рисовая бумага, старинные буквы «еры» и «яти», обложек нет, первых страниц нет, последних нет. (11) Автор – инкогнито.

(12) Глаз упал на начало, которое не было началом, а дальше я оторваться от текста не смог. (13) Я вошёл в него, как в новый дом, где почему-то всё оказалось знакомым: никогда не был, а всё узнал. (14) Поразительно! (15) Казалось, неведомый автор давно подсматривал за мной, всё обо мне узнал и теперь рассказал: откровенно и по-доброму, чуть ли не по-родственному.

(16) Написано было: «По тому инстинктивному чувству, которым один человек угадывает мысли другого и которое служит путеводною мыслью разговора, Катенька поняла, что мне больно её равнодушие...» (17) А ведь сколько раз и мне случалось, как и неведомой Катеньке, в разговоре инстинктивно угадывать «мысли другого»! (18) Как точно...

(19) Или в другом месте: «Глаза наши встретились, и я понял, что он понимает меня и то, что я понимаю, что он понимает меня...» (20) Опять лучше не скажешь! (21) «Я понимаю, что он понимает...»

(22) И так на каждой странице. (23) «В молодости все силы души направлены на будущее... (24) Одни понятные и разделённые мечты о будущем счастье составляют уже истинное счастье этого возраста». (25) Опять моё! (26) Так и есть: каждый день твоих детства-отрочества, если они нормальны, будто сплавлен с солнцем и светом ожидания, чтобы твоё предназначение состоялось. (27) Но как выразить вслух это снедающее тебя предчувствие, можно ли передать его словами? (28) Пока ты мучим неодолимой немотой, этот автор-инкогнито всё за тебя успел рассказать.

(29) Но кто он был – неведомый автор? (30) Чья такая волшебная книга оказалась у меня в руках?

(31) Надо ли говорить, что ни в какую библиотеку она не поехала: с обглоданными своими началом и концом она осталась у меня лично.

(32) Позже я узнал её и в переплёте: «Детство», «Отрочество», «Юность» Льва Николаевича Толстого. (33) Вот так Толстой вошёл в мою жизнь, не представившись.

(34) Иллюзия узнавания – непременная особенность классических текстов. (35) Их авторы – классики, потому что пишут для всех. (36) Это верно. (37) Но они ещё и потому вечные классики, что пишут для каждого. (38) Это верно в не меньшей степени.

(39) Юный простак, я «купился» именно на последнее. (40) Эксперимент был проведён чисто: автора скрыли. (41) Магия имени не довлела над восприятием текста. (42) Текст сам отстоял своё величие.

(43) Толстовская «диалектика души», впервые отмеченная нелюбезным Владимиру Набокову Николаем Чернышевским, как шаровая молния в форточку, сияя, влетела в очередное неопознанное читательское сердце.

(1) И вот опять родные места встретили меня сдержанным шёпотом ольшаника. (2) Вдали показались ветхие крыши старой моей деревни, вот и дом с потрескавшимися углами. (3) По этим углам залезал я когда-то под крышу, неутомимый в своём стремлении к высоте, и смотрел на синие зубчатые леса, прятал в щелях витых кряжей нехитрые мальчишеские богатства.

(4) Из этой сосновой крепости, из этих удивительных ворот уходил я когда-то в большой и грозный мир, наивно поклявшись никогда не возвращаться, но чем дальше и быстрей уходил, тем яростней тянуло меня обратно.

(5) Старый дом наш заколочен. (6) Я ставлю поклажу на крыльцо соседки и ступаю в солнечное поле, размышляя о прошлом. (7) Детство вписалось в мою жизнь далёким нервным маревом, раскрасило будущее яркими мечтательными мазками. (8) В тот день, когда я уходил из дому, так же, как и сегодня, вызванивали полевые кузнечики, так же лениво парил надо мной ястреб, и только сердце было молодым и не верящим в обратную дорогу.

(9) И вот опять уводит меня в лесную чащобу узкая тропинка, и снова слушаю я шум летнего леса. (10) Снова торжественно и мудро шумит надо мной старинный хвойный бор, и нет ему до меня никакого дела. (11) И над бором висит в синеве солнце. (12) Оно щедро, стремительно и бесшумно сыплет в лохматую прохладу мхов свои золотые брызги, а над мхами, словно сморённые за пряжей старухи, дремлют смолистые ели. (13) Они глухо шепчут порой, как будто возмущаясь щедростью солнца, а может быть, собственным долголетием. (14) Под елями древний запах папоротника. (15) Я иду чёрной лошадиной тропой, на лицо липнут невидимые нити паутины, с детским беззащитным писком вьются передо мной комары, хотя кусают они совсем не по-детски. (16) Мой взгляд останавливается на красных, в белых крапинках, шапках мухоморов. (17) Потом вижу, как дятел, опершись на растопыренный хвост, колотит своим неутомимым носом сухую древесину. (18) В лицо мне хлещут ветки крушины, и вот уже я на сухом месте, и нога едет на скользких иглах. (19) Загудел в соснах ветер, и сосны отозвались беззащитным ропотом. (20) Мне кажется, что в их кронах вздыхает огромный богатырь-тугодум, который с наивностью младенца копит свою мощь не себе, а другим. (21) Под это добродушное дыхание, словно из древних веков, нечёткой белопарусной армадой выплывают облачные фрегаты.

(22) Мне кажется, что я слышу, как растёт на полях трава, я ощущаю каждую травинку, с маху сдёргиваю сапоги и босиком выбегаю на рыжий песчаный берег, снова стою над рекой и бросаю лесные шишки в синюю тугую воду, в эту прохладную русалочью постель, и смотрю, как расходятся и умирают водяные круги.

(23) Я сажусь у тёплого стога возле берёз, и мне чудится в их шелесте укор вечных свидетельниц человеческого горя и радости. (24) Веками роднились с нами эти деревья, дарили нашим предкам скрипучие лапти и жаркую, бездымную лучину, растили пахучие веники, розги, полозья, копили певучесть для пастушьих рожков.

(25) Я выхожу на зелёный откос и гляжу туда, где ещё совсем недавно было так много деревень, а теперь белеют одни берёзы. (26) Нет, в здешних местах пожары не часты, и лет пятьсот уже не было нашествий. (27) Может

быть, так оно и надо? (28) Исчезают деревни, а взамен рождаются весёлые шумные города. (29) Я обнимаю родную землю, слышу теплоту родимой травы, и надо мной качаются купальницы с лютиками.

(30) Шумят невдалеке сосны, шелестят берёзы. (31) Тихая моя родина, ты всё так же не даёшь мне стареть и врачуешь душу своей зелёной тишиной.