Пробный вариант ЕГЭ по русскому 2025 от 31 Августа

Эпиграфом к рассказу «Господин из Сан-Франциско» Иван Бунин взял строки из «Апокалипсиса»: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!» Таким образом, уже с эпиграфа, который позже был снят, начинал звучать сквозной мотив рассказа – мотив гибели, смерти. Он повторится и в названии гигантского корабля «Атлантида», <…> является в рассказе образом-символом современной цивилизации.

Основное событие рассказа – смерть господина из Сан-Франциско. С самого начала путешествия героя окружает масса деталей, напоминающих о смерти. Например, весьма любопытным героем рассказа является «наследный принц одного азиатского государства, путешествующий инкогнито». Описывая его, Бунин постоянно подчёркивает странную, как бы мёртвую внешность принца. Сухие руки, лакированная кожа, усы, как у мёртвого, маленький рост – всё это характерные признаки мумифицированного тела. Получается, что на борту «Атлантиды» в течение всего путешествия находится мертвец, а это, по суеверию моряков, считается плохим предзнаменованием.

Кстати, в 1912 году, за три года до появления рассказа Бунина, затонул гигантский пароход «Титаник», на борту которого везли мумию египетского фараона. По утверждению некоторых источников, пароход погиб именно из-за того, что в трюме везли мумию, погрузив её туда неаккуратно, не соблюдая обрядов.

Жизнь состоит из борьбы и разрешения разного рода противоречий. Полосы удач и неудач, счастья и бед распределяются в ней чересполосно. Поэтому видеть её нужно как чёрно-белую зебру, а не как светленького пони или угольно-чёрного жеребца. Тот, кто это знает, относится спокойно к чередованию удач и неудач; он понимает, что это естественное течение человеческой жизни, и не впадает в панику при малейшей неудаче. От подобного понимания жизни зависит многое. Для одного плохие обстоятельства – это повод для самоизоляции, грусти и отчаяния; для другого – стремление превзойти, одолеть несчастья. И например, из одного хилого мальчика может вырасти слабый, завистливый старичок, а из другого – Александр Васильевич Суворов.

Скажу тебе больше, и это, может быть, покажется тебе удивительным: сама природа запрограммировала нас так, что мы должны постоянно преодолевать трудности! Нет трудностей – наступает деградация личности. Как должны, обязаны непрерывно тренировать мы свою мускулатуру или внутренние органы, иначе они зачахнут от дисфункции, так должны мы непрестанно тренировать и свою волю преодолением трудностей, перегрузками и постановкой всё более сложных задач, так непрерывно должны тренировать себя преодолением тех чёрных полос, которые с щедростью, в избытке предлагает нам жизнь-зебра.

Если нет будней, мы перестаём понимать, что такое праздники. Если нет неприятностей, мы отучаемся понимать, что такое приятное.

Я ни в коей мере не призываю тебя искусственно создавать трудные обстоятельства, <...> будет достаточно и без того. Нет, я просто хочу внушить тебе, что наличие трудностей – дело естественное, и, напротив, если их длительное время почему-то нет, то ты должен этим всерьёз обеспокоиться. Легко жить нельзя!

(1) Цветная металлургия по размерам производства в мире уступает чёрной примерно в 20 раз. (2) При этом металлургия тяжёлых цветных, легирующих и благородных металлов, в руде которых, как правило, содержание полезного компонента незначительно, обычно «привязана» к странам и районам добычи. (3) Этим, <…>, объясняется и то, что в ряде стран Азии, Африки и Латинской Америки цветная металлургия возникла давно.

(1) И вот опять родные места встретили меня сдержанным шёпотом ольшаника. (2) Вдали показались ветхие крыши старой моей деревни, вот и дом с потрескавшимися углами. (3) По этим углам залезал я когда-то под крышу, неутомимый в своём стремлении к высоте, и смотрел на синие зубчатые леса, прятал в щелях витых кряжей нехитрые мальчишеские богатства.

(4) Из этой сосновой крепости, из этих удивительных ворот уходил я когда-то в большой и грозный мир, наивно поклявшись никогда не возвращаться, но чем дальше и быстрей уходил, тем яростней тянуло меня обратно.

(5) Старый дом наш заколочен. (6) Я ставлю поклажу на крыльцо соседки и ступаю в солнечное поле, размышляя о прошлом. (7) Детство вписалось в мою жизнь далёким нервным маревом, раскрасило будущее яркими мечтательными мазками. (8) В тот день, когда я уходил из дому, так же, как и сегодня, вызванивали полевые кузнечики, так же лениво парил надо мной ястреб, и только сердце было молодым и не верящим в обратную дорогу.

(9) И вот опять уводит меня в лесную чащобу узкая тропинка, и снова слушаю я шум летнего леса. (10) Снова торжественно и мудро шумит надо мной старинный хвойный бор, и нет ему до меня никакого дела. (11) И над бором висит в синеве солнце. (12) Оно щедро, стремительно и бесшумно сыплет в лохматую прохладу мхов свои золотые брызги, а над мхами, словно сморённые за пряжей старухи, дремлют смолистые ели. (13) Они глухо шепчут порой, как будто возмущаясь щедростью солнца, а может быть, собственным долголетием. (14) Под елями древний запах папоротника. (15) Я иду чёрной лошадиной тропой, на лицо липнут невидимые нити паутины, с детским беззащитным писком вьются передо мной комары, хотя кусают они совсем не по-детски. (16) Мой взгляд останавливается на красных, в белых крапинках, шапках мухоморов. (17) Потом вижу, как дятел, опершись на растопыренный хвост, колотит своим неутомимым носом сухую древесину. (18) В лицо мне хлещут ветки крушины, и вот уже я на сухом месте, и нога едет на скользких иглах. (19) Загудел в соснах ветер, и сосны отозвались беззащитным ропотом. (20) Мне кажется, что в их кронах вздыхает огромный богатырь-тугодум, который с наивностью младенца копит свою мощь не себе, а другим. (21) Под это добродушное дыхание, словно из древних веков, нечёткой белопарусной армадой выплывают облачные фрегаты.

(22) Мне кажется, что я слышу, как растёт на полях трава, я ощущаю каждую травинку, с маху сдёргиваю сапоги и босиком выбегаю на рыжий песчаный берег, снова стою над рекой и бросаю лесные шишки в синюю тугую воду, в эту прохладную русалочью постель, и смотрю, как расходятся и умирают водяные круги.

(23) Я сажусь у тёплого стога возле берёз, и мне чудится в их шелесте укор вечных свидетельниц человеческого горя и радости. (24) Веками роднились с нами эти деревья, дарили нашим предкам скрипучие лапти и жаркую, бездымную лучину, растили пахучие веники, розги, полозья, копили певучесть для пастушьих рожков.

(25) Я выхожу на зелёный откос и гляжу туда, где ещё совсем недавно было так много деревень, а теперь белеют одни берёзы. (26) Нет, в здешних местах пожары не часты, и лет пятьсот уже не было нашествий. (27) Может

быть, так оно и надо? (28) Исчезают деревни, а взамен рождаются весёлые шумные города. (29) Я обнимаю родную землю, слышу теплоту родимой травы, и надо мной качаются купальницы с лютиками.

(30) Шумят невдалеке сосны, шелестят берёзы. (31) Тихая моя родина, ты всё так же не даёшь мне стареть и врачуешь душу своей зелёной тишиной.

(1) В наше время чтение художественной литературы, по сути, привилегия. (2) Слишком много времени отнимает этот род занятий. (3) Недосуг. (4) Да и чтение – это тоже работа, и в первую очередь – над собой. (5) Пусть незаметная, не столь обременительная, но у человека, потратившего день на решение проблем, требующих физической или интеллектуальной и душевной отдачи, порой просто не остаётся сил поинтересоваться новинками литературы. (6) Это никого не оправдывает, но причины очевидны, а стойкую привычку к серьёзному чтению, к сожалению, выработали не все.

(7) Для большей части взрослых и пожилых людей в наши дни телевидение заменяет чтение, они если и знакомятся с новинками книжного рынка, то за редким исключением в примитивном телевизионном изложении. (8) Молодёжь же всё чаще познаёт мир слова через наушники плееров и интернет-ресурсы, посредством смартфонов и планшетов, которые всегда под рукой. (9) Возможно, я сгущаю краски и кто-то сумеет нарисовать более оптимистичную картину, но, на мой взгляд, реалии времени именно таковы.

(10) Себя отношу к категории людей, занятых делом, но мой пример нетипичен. (11) Я умудряюсь читать и писать. (12) Выпустил четвёртый сборник стихов. (13) Не останавливаюсь на этом, папки рукописей и черновиков пополняются, хотя перелёты, поездки и ночное бодрствование – вот весь писательский ресурс, который у меня остаётся. (14) С чтением ещё сложнее, паузы выпадают редко.

(15) Если попытаться охарактеризовать всё отобранное и недавно прочитанное мною, то первое, что приходит на ум: это написали личности! (16) Люди, сделавшие себя сами. (17) Им веришь. (18) Сама история их жизни не позволяет усомниться в выводах и формулировках. (19) А ведь это очень важно – верить автору, что бы мы ни читали: научную литературу, роман или мемуары. (20) Знаменитое «Не верю!» Станиславского проникает сейчас во все жанры и виды искусства. (21) И если в кино динамика кадра и лихость сюжета могут отвлечь внимание зрителя от нестыковок и откровенной фальши, то печатное слово сразу выталкивает на поверхность всякое враньё, всё, что написано ради красного словца, высосано из пальца. (22) Воистину написанное пером не вырубишь топором.

(23) Проверяя читательский багаж прошлых лет, прихожу к выводу, что я всегда неосознанно тянулся к авторам, которые не только отмечены писательским талантом, но и обладают выдающейся личной историей. (24) Биографией, как тогда говорили. (25) В советское время информация о личной жизни популярных авторов была дозированной, а порой и недоступной, о пиаре тогда никто и не догадывался. (26) Но крупицы их дел и поступков были у всех на слуху, оживляли образ и увеличивали наши симпатии и степень доверия. (27) Так было с Маяковским, так было с Высоцким и Визбором, с Солженицыным и Шаламовым. (28) И многими другими, чьи тексты мы разбирали на цитаты, чьи высказывания становились самыми убедительными аргументами в спорах.

(29) Что же является критерием настоящей литературы? (30) Для меня главным мерилом был и остаётся результат: чтобы тебе поверили.