Пробный вариант ОГЭ по русскому 2025 от 25 Августа

(1)Пшеница имеет большое значение примерно для половины человечества. (2)Зародилась эта культура, по мнению академика Н.И. Вавилова, в Азии и Средиземноморье. (3)Отсюда она постепенно распространилась по всему свету, и в наши дни мировое пшеничное поле охватывает все обитаемые континенты. (4)Главный пшеничный пояс протягивается в Северном полушарии; меньший по размерам – в Южном. (5)Получается, что нет ни одного месяца в году, когда в той или иной части земного шара не проводилась бы уборка этой культуры.

(1)Планета Земля неповторима, несмотря на то что существует множество других планет. (2)Уникальность Земли заключается прежде всего в том, что на ней живём мы, разумные люди, появление которых считается вершиной эволюции. (3)Сама же проблема возникновения жизни до сих пор не решена. (4)Следы жизни были обнаружены в горных породах, возраст которых – около миллиарда лет, то есть около миллиарда лет назад жизнь на планете уже существовала, имелись атмосфера и гидросфера. (5)А вот близкие её «родственники», другие планеты земной группы – Меркурий, Венера и Марс – хотя и похожи на планету Земля, но, в отличие от неё, безжизненны.

(1)Алька училась в нашем классе и ни с кем из класса не дружила. (2)Она была совсем некрасивая: маленькая, тощая, волосы висят, как бело-рыжие прямые нитки, закрывают уши, лоб, глаза. (3)Иногда Алька уберёт чёлку, но ненадолго: нагнёт голову – волосы опять висят, и через них виднее всего веснушки – много, и все яркие, рыжие. (4)Губы у Альки почти всегда сжаты, а носик небольшой, красный, и Алька почти всегда им шмыгает, потому что одежда у неё старовата, как почти у всех в классе. (5)Из той одежды, что была до войны, выросла, а новую шить не из чего. (6)Другие ребята донашивают вещи старших сестёр и братьев, бабушки перешивают что-то своё. (7)А у Альки ни сестёр, ни братьев, ни дедушки, ни бабушки.

(8)Папа у неё – на фронте, мать – день и ночь на шинном заводе. (9)Сколько продукции надо выпустить, а мужики – на войне! (10)Алька тоже хотела идти работать, но мать уговорила учиться, сказала:

– Долю твою отработаю, не беспокойся.

(11)Мне нравилось смотреть на Альку. (12)Наверное, потому что сразу видно: она никогда не врала. (13)Просто что думала, то и делала сразу. (14)Даже глупости.

(15)Ещё у нас в классе была Эля Гладких, очень красивая, как фарфоровая кукла. (16)У неё были косы длинные, ровные, блестящие. (17)Мама ей сама их расчёсывала, заплетала, очень следила за Элей.

(18)На фронт, конечно, нас не взяли бы. (19)Но мы и сами понимали, что делать нам на войне пока нечего. (20)Помогать фронту надо было. (21)Но как? (22)Учиться! (23)Так говорили все: и радио, и родственники, и учителя. (24)Мы и учились, кто как мог. (25)В общем, неплохо.

(26)Мальчишки бегали помогать при разгрузке на вокзал, на склады. (27)Моральная сторона здесь иногда поддерживалась материальной. (28)Мальчишки и нам приносили заработанное, правда, нечасто. (29)Говорили, что мальчишки были более голодными, чем мы, потому что больше двигались. (30)И всё-таки был случай, когда они угостили нас солёными огурцами. (31)А однажды насы́пали в карманы пшеничное зерно. (32)Дома нам из него сварили кашу.

(33)Девочки из класса пошли в госпиталь. (34)Робея, подталкивая друг друга, задержались перед решёткой с узорным литьём. (35)Эля прошла первой, так получилось.

(36)Из дверей госпиталя навстречу нам вышла группа медсестёр. (37)Путаясь и сбиваясь, мы рассказали, зачем пришли. (38)Сёстры перестали смеяться и разговаривать, посмотрели на одну – самую упитанную
и румяную. (39)Потом оказалось, что это старшая медсестра.

– (40)Это хорошо, – сказала она, подумав. – (41)У нас много лежачих тяжёлых раненых, будете кормить их, помогать санитаркам. (42)Кому почитаете, кому письмо напи́шете – всё раненым польза… (43)А этой замарашке сначала вымыться надо, – кивнула она на Альку. – (44)Вон бери пример с подруги! – (45)И она показала на Элю.

(46)Алька повернулась, решительно высморкалась и пошла прочь
к калитке. (47)Я хотела догнать, но все уже входили в двери госпиталя.

(48)Через несколько дней Эля перестала ходить к раненым.

– (49)У меня болит голова. (50)Мама сказала, это оттого, что
в палатах душно.

(51)Действительно, в палатах было душно.

(52)Я уговаривала раненых, что лежали возле окна, укрыть их как следует. (53)И как приходила, сразу открывала окно. (54)Они скоро привыкли.

– (55)Ну, сестрёнки пришли! (56)Сейчас будут воздушные процедуры!

(57)Альке (она, конечно, пришла на другой день) дали самый драный, застиранный халат, весь в лохмотьях. (58)И каково же было наше удивление, когда на следующее утро Алька, румяная, причёсанная, даже веснушки у неё сияли как новенькие, вошла в палату в аккуратном, отглаженном, даже нарядном белом халате. (59)Они с мамой всю ночь приводили его в порядок, штопали, гладили, перешивали Альке по росту.

– (60)А мы-то собирались его списать, – сказала старшая медсестра.

– (61)Ну и дурочка, что себе не оставила, – сказала Эля, узнав об этом случае. – (62)Сшила бы из него платье. (63)Смотри, туфли у тебя дырявые, прямо на босых ногах. (64)Да и платье – я давно хотела сказать – тебе в нём не стыдно? (65)Ходить в лохмотьях – уважать не будут.

– (66)Хоть уважают, хоть не уважают, – ответила Алька, – нам плевать. (67)Тебя-то уважать не за что. (68)Ясно?

(1)Стадо телят и бычков тянулось на старую, заваленную деревьями про́секу. (2)Бычки и телята, да и мы тоже, тащились медленно и устало, с трудом перебирались через сучковатый валежник.

(3)В одном месте на просеку выдался небольшой бугорочек, сплошь затянутый бледнолистым доцветающим черничником. (4)Зелёные пупырышки будущих черничных ягод выпустили чуть заметные серые былиночки-лепестки, и они как-то незаметно осыпались. (5)Потом ягодка начнёт увеличиваться, багроветь, затем синеть и, наконец, сделается чёрной с седоватым налётом.

(6)У черничного бугорка поднялся шум. (7)Я поспешил к бугорку и увидел, как по нему с распущенными крыльями бегает кругами глухарка (охотники называют её капалухой).

– (8)Гнездо! (9)Гнездо! – кричали ребята.

(10)Я стал озираться по сторонам, ощупывать глазами черничный бугор, но никакого гнезда не видел.

– (11)Да вот же, вот! – показали ребятишки на зелёную корягу, возле которой я стоял.

(12)Я глянул, и сердце моё забилось от испуга: чуть было не наступил на гнездо. (13)Нет, оно не на бугорке было свито, а посреди просеки, под упруго выдавшимся из земли корнем. (14)Обросшая мхом со всех сторон и сверху тоже, затянутая седыми космами, эта неприметная хатка была приоткрыта в сторону черничного бугорка. (15)В хатке утеплённое мхом гнездо. (16)В гнезде четыре рябоватых светло-коричневых яйца. (17)Яйца чуть поменьше куриных. (18)Я потрогал одно яйцо пальцем – оно было тёплое, почти горячее.

– (19)Возьмём! – выдохнул мальчишка, стоявший рядом со мною.

– (20)Зачем?

– (21)Да так!

– (22)А что будет с капалухой? (23)Вы поглядите на неё!

(24)Капалуха металась в стороне. (25)Крылья у неё всё ещё разброшены, и она мела ими землю. (26)На гнезде она сидела с распущенными крыльями, прикрывала своих будущих детей, сохраняя для них ценное тепло. (27)Потому и закостенели от неподвижности крылья птицы. (28)Она пыталась и не могла взлететь. (29)Наконец взлетела на ветку ели, села над нашими головами. (30)И тут мы увидели, что живот у неё голый вплоть до шейки и на голой, пупыристой груди часто-часто трепещет кожа. (31)Это от испуга, гнева и бесстрашия билось птичье сердце.

– (32)А пух-то она выщипала сама и яйца греет голым животом, чтобы каждую каплю своего тепла отдать зарождающимся птицам, – сказал подошедший учитель.

– (33)Это как наша мама. (34)Она всё нам отдаёт. (35)Всё, каждую капельку... – грустно, по-взрослому сказал кто-то из ребят и, должно быть, застеснявшись этих нежных слов, произнесённых впервые в жизни, крикнул: «А ну, пошли стадо догонять!»

(36)И все весело побежали от капалухиного гнезда. (37)Капалуха сидела на сучке, вытянув вслед нам шею. (38)Но глаза её уже не следили за нами. (39)Они целились на гнездо, и, как только мы немного отошли, она плавно слетела с дерева, заползла в гнездо, распустила крылья и замерла.

(40)Глаза её начали затягиваться дрёмной плёнкой, но вся она была настороже, вся напружинена. (41)Сердце капалухи билось сильными толчками, наполняя теплом и жизнью четыре крупных яйца, из которых через неделю-две, а может, и через несколько дней появятся головастые глухарята.

(42)И когда они вырастут, когда звонким апрельским утром уронят свою первую песню в большую и добрую тайгу, может быть, в песне этой будут слова, непонятные нам птичьи слова о матери, которая отдаёт детям всё, иной раз даже жизнь свою.

(1)Всё началось на перемене перед шестым уроком. (2)Лена Болдырева, томная пышноволосая красавица, закапризничала:

– Слушайте, люди! (3)Меня уже достала эта химия!

(4)Кто-то в тон ей произнёс с плачущей интонацией:

– А кого она не достала!

(5)Этих реплик хватило для того, чтобы суматошная, искрящаяся мысль о побеге с урока вспыхнула молнией. (6)Наш класс считался образцовым. (7)В нём учились восемь отличников, и было нечто забавно-пикантное в том, что именно мы, добропорядочные, примерные дети, странной, необычной выходкой поразим всех учителей, украсив тусклую однотонность школьных будней яркой вспышкой сенсации. (8)От восторга и от тревоги ёкало сердце, и, хотя никто не знал, во что выльется наше приключение, обратной дороги уже не было.

– (9)Только, народ, чтобы всем коллективом! – предупредил нас Витёк Носков.

(10)Так как у меня по химии за полугодие выходила спорная четвёрка, мне, честно говоря, сбегать с урока резона не было, но воля коллектива выше личных интересов. (11)Все двинулись к дверям, в классе оставался только Петруха Васильев, который спокойно, ни на кого не обращая внимания, что-то писáл в тетради.

– (12)Василёк, ты чего присох?! – крикнул Носков. – (13)Времени, понимаешь, в обрез: весь класс когти рвёт...

– (14)А я разве не пускаю вас? – ответил Петруха.

(15)Носков злобно прищурился:

– Петруха! (16)Против коллектива идёшь!

– (17)Я что-то не так делаю? (18)Вам не надо – вы ухόдите, мне надо – я остаюсь.

– (19)Кончай, говорю, писáть и давай собирайся...

– (20)Он, небось, кляузу на нас уже строчит! – сострила Болдырева.

– (21)Петруха, трус, предатель!

(22)Петруха беспокойно посмотрел на хмуро насупившегося Носкова, но ничего не ответил.

– (23)Хочешь пробиться в любимчики за счёт остальных? (24)Только знай: подхалимов нигде не любят! (25)Так что ты взвесь, что тебе дороже: оценка за полугодие или наше отношение! – грозно промолвил Носков. (26)Стало тихо, и в этой напряжённой тишине отчётливо прозвучал голос Васильева.

– (27)Я никуда не пойду!

– (28)Ну смотри! – сказал Носков и с непримиримой злостью посмотрел на отступника.

(29)Но внезапно от нас отделился Игорь Елисеев. (30)Он сел на своё место, рядом с Петрухой, и стал доставать из портфеля учебники.

– (31)А ты чего, Гарри? – недоумённо спросил Носков.

– (32)Я тоже остаюсь...

– (33)Друга, что ли, спасаешь? – Носков хмыкнул.

– (34)Да, спасаю. (35)У его матери инфаркт был, начнётся канитель с нашим побегом – её в школу начнут дёргать... (36)Бог знает, чем это кончится! – ответил Елисеев.

– (37)Хоть бы химичка тебя спросила и закатила пару! – прорычал взбешённый Носков и плюхнулся на свой стул. (38)Все остальные, разочарованно охая, вернулись на свои места.

(39)Васильев и Елисеев сидели передо мной, и я видел, как Петруха посмотрел на Игоря, листавшего учебник, задержал на нём благодарный взгляд и легонько тронул его за локоть, а тот ободряюще кивнул ему в ответ. (40)Настоящий друг!